Шурка — Зубная Щетка Полиен Николаевич Яковлев Рассказ о том, как зубная щетка перевоспитала неряху Шурку. Полиен Николаевич Яковлев Шурка — Зубная Щетка „Пионер охраняет здоровье свое и других, он вынослив и бодр. Встает рано утром, тщательно умывается, делает гимнастику“.      (1-й обычай пионеров). Шурка — „Зубная Щетка“. На дворе стоял светлый май. Утренние солнечные лучи скользнули по подоконнику и заиграли яркими зайчиками на стене комнаты, в которой спали два брата — Петя и Шура Пастуховы. Сладко спалось ребятам. Но вот на колокольне пробило семь часов. Петя открыл глаза, потянулся, и вдруг, как ужаленный, быстро вскочил с кровати. Еще с вечера, ложась спать, он дал себе слово: проснувшись, ни одной минуты не оставаться в постели. — И вовсе нетрудно вставать сразу, — решил он. Быстро распахнув окно, выглянул Петя во двор, где уже важно похаживал его любимый пес Шарик. Увидев своего хозяина, Шарик завилял хвостом. — Эй, Шарик, доброе утро! Шарик подошел ближе и радостно залаял: — Гав! Гав! — Сейчас, сейчас, Шарик! Захватив одеяло, Петя выскочил чрез окно во двор. — Ну, Шарик, за работу! Развесив одеяло на веревке, Петя стал выбивать из него пыль и подпевать: Помни правило одно: Утром не валяйся, Раствори скорей окно, Живо умывайся! Выбив одеяло и проделав то же самое со своей одеждой, Петя вернулся в комнату и подошел к постели брата. — Шура, вставай! Шурка что-то промычал, натянул на голову одеяло и снова захрапел. Петя стал его трясти. — Шурка, слышишь, довольно дрыхнуть. Вставай! Вредно спать долго… Шурка не отзывался. — Ну, подожди… — сказал Петя, и стащил с брата одеяло. Шурка рассердился: — Чего пристал? Я спать хочу. Отстань! — Да, ведь, ты-ж проснулся? Ну, что за охота валяться? Вредно. — Убирайся к чорту! Отдай одеяло. — Эх ты, сонная курица! — Вот, чорт, пристал. Давай одеяло, а то тумаков надаю. — Да уж восьмой час… Шурка вскочил, выхватил у брата одеяло и, выругавшись, снова завалился в постель. — Да ты хоть с головой не укрывайся. Вредно так дышать. Ну, какой ты после этого пионер? — А вот, как дам тебе сейчас, так будешь знать, как приставать. Вот прилип, сатана! — Ну, дело твое. На себя потом и пеняй. Взяв полотенце, мыло, зубной порошок и щетку, Петя отправился к водопроводному крану; сбрасывая с себя рубаху, он снова запел: Чтоб здоровье сохранить, Тоже надо сметку; Постарайся-ж не забыть Про зубную щетку. Тщательно почистив зубы, Петя принялся за гимнастику. Проделав положенные на утро упражнения, он умылся, обильно намыливая себе и руки, и лицо, и свою стриженую голову и, наконец, обтерев себя по пояс мокрым полотенцем, отправился в комнату. — Шурка, да ты встанешь или нет? — Мм-ы… Не лезь… — Валяется, как старый хрыч, — рассердился Петя: — размазня дохлая! Вошла мать. — Ты, Петя, уже встал? — Я-то встал, а вот Шурка, смотри, до сих пор валяется. — Чего-ж ты его не разбудишь? — Попробуйте, разбудите-ка его, идола. — Шура, вставай, мальчик: пора, самовар уже на столе. — Мм… Отстаньте… Еще рано… — Какое там рано! Все уже давно встали. — А? Чего? Я спать хочу. — Вставай, уже скоро восемь. Да, вставай-же, а то водой холодной оболью. — Сейчас… Я еще минутку… — Нет уж, голубчик, вставай, вставай сию же минуту. Шурка высунул из-под одеяла голову и, чуть приоткрыв глаза, протирал их кулаком. — Вечно этот Петька спать не дает… — Да ведь в школу опоздаешь… — А я сегодня не пойду. — Это еще почему? — удивилась мать. — Так… Не хочу… Голова болит… — Оттого и голова болит, что дрыхнешь много, — сказал Петя. — А тебе, Петька, ей-ей скулы на бок сверну. Чего ты ко мне привязался? Надоел ты мне со своими гимнастиками, да обтираниями, да зубными щетками. — Эх ты, а еще пионер! По шапке тебя из отряда, вот что! И Петька весело запел: Кто в кровати утром зря Полежит немножко, Тот, поверьте мне, друзья. Станет дохлой кошкой. — Это, Шурка, наверно про тебя такую песню сложили. Как ты думаешь? Шурка спустил с кровати ноги и стал скрести пятерней в голове. — Фу, Шурка, смотреть на тебя даже противно, — сказала мать, — чешешься, как поросенок… — Точь в точь, как в песне, — подхватил Петька, и снова запел: Коль привычек к чистоте Нету у ребенка, Так похож, поверьте мне, Он на поросенка… Шурка поднял с пола ботинок и замахнулся на Петьку. — Хочешь ботинком запущу? — И в кого ты, Шурка, такой дурной? — сказала мать, — ты старше Петьки, ты бы ему пример должен во всем подавать, а на тебя и смотреть стыдно. Ну, глянь на себя в зеркало. На кого ты похож? Сидишь немытый, нечесаный и ботинок в руке крутишь. Точно дикарь какой. Зубы никогда не чистишь. Изо рта у тебя бог знает чем несет. Сходи сегодня к парикмахеру, остриги голову под машинку, а то у тебя, небось, уже и насекомые разные завелись. — Ну, да, завелись… Откуда вы взяли? Ничего не завелись. Голова, как голова. — А кто вчера на подушке вшу поймал? — спросил Петька. — Фу, срам какой! — вскликнула мать. — Чтоб ты мне сегодня же обкарнал свои патлы! Ходишь, как дьякон. Сейчас-же вставай: Пока вода в самоваре горячая, я тебе голову, дураку, вымою. II. За чаем Петя уплетал за обе щеки. Лицо у него было румяное, свежее. В каждом движении мускулов чувствовалась сила и бодрость, а Шура поковырял, поковырял кусочек хлеба и сделал кислую рожу: — Не хочу ничего есть. Голова болит. После обеда, возвратясь из школы, Петя сказал брату: — Эх, ты, соня! Проспал ты, Шурка, сегодняшние уроки, а у нас в классе было так весело. Сегодня нас на завод водили, показывали нам всякие машины. — Ну, и пусть себе, — ответил Шурка, делая равнодушное лицо. На самом же деле он очень завидовал брату. — После обеда к нам Володька придет. Пойдешь с нами гулять? — Пойду, — ответил Шурка. Когда пришел Володя, мальчики стали совещаться, куда им пойти. — Пойдемте в степь, к реке, — предложил Петя. — К реке, к реке! — подхватил эту мысль Володя: — а потом на лодке на другой берег переправимся, в лес пойдем. — Фу, в какую даль тащиться, — протянул лениво Шура, — была охота по жаре таскаться. — Да ты, Шурка, прямо как старая баба, — возмутились мальчики: — гимнастикой не занимаешься, дрыхнешь по двенадцати часов в сутки, того не ешь, того не любишь. Что ты за человек? Кисель ты, размазня. А еще пионер! И Петя с Володей запели: Борщ не ем, а только суп Из куриных почек, Оттого я вял и глуп — Маменькин сыночек. Лишний шаг пройти боюсь, А труда тем боле, И от ветра я валюсь, Как былинка в поле. — Ну, итти, так идем, — сказал Петька, — а не хочешь с нами в степь, так сиди дома. — Да уж пойду, — согласился Шурка. Мальчики стали снаряжаться в дорогу. Взяв самое необходимое, тронулись в путь. На окраине города решили сделать короткий привал. Только было расположились, как вдруг, откуда ни возьмись, здоровенный пес, и прямо на ребят. Не долго думая, Петька с Володькой на забор, а забор высокий, не сразу на него вскочишь. Однако, ребята напрягли мускулы, прыгнули и, уцепившись за верхнюю доску, живо вскарабкались наверх. Но не успели они притти в себя, как раздался неистовый крик. Шурка, вися на заборе, отчаянно болтал ногами, за которые хватал его злой пес. Шурка орал, что есть духу. Увидя брата в таком плачевном положении. Петька сел на забор верхом, обхватил его крепко ногами и, взяв Шурку за плечи, стал тянуть вверх. На подмогу подоспел Володька и кое-как, общими усилиями. Шурка был спасен. — Чорт бы вас взял с вашей прогулкой, — ныл Шурка, жалуясь. — Весь сапог мне собака прогрызла. Спасибо, хоть ноги целы. — А ты не будь тряпкой. Хорош пионер — на забор вскочить не умеет. Рохля! — Пойду домой, — решил Шурка. — Ну, и иди. Однако, боязнь снова повстречаться со страшным псом заставила Шурку не расставаться с ребятами. — Ладно уж, пойду с вами, — сказал он. Выйдя в степь, мальчики зашагали по дороге. Петька с Володькой шли ровным, бодрым шагом и старались дышать глубоко, а Шурка то и дело присаживался отдыхать. — Оттого ты и устаешь, Шурка, что часто садишься отдыхать. Разве так в походе себя держат? — Да уж довольно, пойдем домой. Чего там не видали у реки? — Лучше бы ты не ходил с нами, — возмутились мальчики, — только и знаешь, что ноешь. И себе удовольствие отравляешь, и нам. — Ну, ладно, идите, я вас догоню. — Хорошо, мы тебя будем ждать у реки. Петя с Володей пошли дальше, а Шурка снова присел у дороги. Пройдя шагов тридцать, Петя обернулся и увидел, что Шурка чиркнул спичкой. — Зря только спички тратит, — сказал он товарищу. — Кто? — Да Шурка… Володя тоже обернулся: — Да ты смотри, что он делает? — Что? — Курит. — Да ну? Вот это так пионер! Сколько раз я этому дураку говорил, чтоб бросил куренье. Придется матери сказать. — А знаешь что, — сказал Володя, — песня, которую мы поем, как будто нарочно про Шурку сложена: Не бери плохой пример Самоодуренья, — Вред ужасный, пионер, Помни от куренья. Придя к реке, мальчики присели отдохнуть. — Ну, отдыхать, так по пионерски, — сказал Володька, опускаясь на землю и кладя ноги на большой находящийся тут же камень. Точно так же поступил и Петька. Посидев так некоторое время, ребята решили купаться. — А где же наш Шурка застрял? — спросил, стаскивая с себя одежду, Петя. — А вон он идет… — Эй, Шурка, иди скорей, купаться будем. — Не хочу. Очень нужно купаться. Пока два мальчика купались, плавали и ныряли в реке, Шурка лениво развалился в тени под деревом и снова принялся за куренье. — Шурка, да иди же купаться… Неужели не хочешь? Шурка, наконец, согласился. Раздевшись, он подошел к воде и попробовал ногой температуру. — Фу, холодная! Не хочу! — Да ты сразу ныряй. Нежный какой! Вода вовсе не холодная. Это тебе так кажется. Шурка полез в воду. Забравшись в нее по колени, он в нерешительности остановился. — Эх, ты, воды боишься, — презрительно сказал Володька, и обдал его целым фонтаном брызг. Шурка взвизгнул и выскочил на берег. Ребята расхохотались. — Давай его силком в воду втащим, — предложил Петька. Ребята пустились в погоню за Шуркой. Как тот не брыкался, однако они его втащили в воду и повалили. — Плыви, сатана! Шурка поплыл, как топор. Заболтал руками и ногами и пустил целую кучу пузырей. Пока он барахтался, отфыркивался и отплевывался, Володька выбежал на берег, вытащил у него из куртки папиросы и спрятал их в траве под камнем. — Ну, довольно, ребята, пора вылезать из воды, — предложил Володя. Петька вылез и они стали бегать по берегу, чтобы высохнуть. Тем временем Шурка вошел во вкус купанья и сидел в воде, как бегемот. — Смотри, какой блаженный, — указал на него Петька, — прямо дед водяной. — Да ты, Шурка, вылезай, нельзя так долго в воде сидеть, — крикнул ему Володька. — Сколько хочу, столько и сижу, — ответил тот. — Ну, что с таким ослом делать? Да ведь пойми — вредно! — Ерунда. — Оттого ты и дохлый такой, что никаких правил пионерских не соблюдаешь. Вылезай, солнце уже к закату клонит. Простудишься. — Ерунда, — заладил свое Шурка. Наконец он вылез. Посинев и дрожа от холода, стал одеваться. — Да ты высохни сначала. — Где-ж я высохну, когда уж солнце садится? — А чего-ж ты не вылезал, когда тебя звали? — А уж очень вода теплая. А на воздухе холодно. Я у костра обсохну. Развели ребята костер. Шурка сел у костра. От его одежды поднялся целый клуб пара. — Ох, и дурной ты, Шурка. Все ты делаешь не по-человечески. Смотри, на кого ты похож? Весь дрожишь. Шурка не попадал зуб на зуб. Кое-как обсохнув и согревшись, полез он в карман за папиросами. — Где мои папиросы? Володька и глазом не моргнул, как будто его это не касается. — Ребята, кто мои папиросы стащил? — Да ты их, наверное, потерял. Достали хлеб, поделили поровну. Шурка живо отправил свою порцию в желудок. — Видишь, брат, — сказал Володя, — без курева-то и аппетит у тебя лучше. На чорта ты куришь? Разве пионеры курят? — А тебе что? — Да мне ничего, а раз ты — пионер, так нечего курить. — Мое дело. — Твое-то твое, а у пионеров свои законы есть. Я, брат, в отряде скажу, что ты куришь, вот тебя из пионеров и прогонят. — Ну, и пускай. Очень мне нужно. — Однако, мы засиделись, домой пора, ребята, — сказал Петька. Собрав пожитки и раскидав костер, мальчики отправились домой. III. Ночью Шурка проснулся от зубной боли. — Петька, позови маму, зубы болят. Петька позвал мать. — Не чистишь никогда зубы, оттого они у тебя и болят, — сказала мать: — покажи который зуб болит. Шурка раскрыл рот и показал больной зуб. — Я тебе компрес согревающий сделаю, — сказала мать. — А больше, что же я могу сделать? Подождешь до утра, утром к зубному врачу сведу. Всю ночь Шурка охал и стонал. Утром глянул в зеркало и увидел распухшую щеку. — Э, да это у тебя флюс, — сказала мать, — пока не прорвется нарыв, зуб рвать нельзя. Два дня мучился Шурка с флюсом. И стонал, и плакал, и под подушку головой забирался. Глаза ввалились, покраснели и распухли от слез. — Какой ты красавец, Шурка, — говорил покачивая головой Петя: — А все от твоей же глупости. Скажи еще спасибо, что дело только флюсом обошлось. — Убирайся к чорту! Все зубы повырываю, а чистить на зло не буду. Когда нарыв на десне прорвался, мать повела Шурку к зубному врачу. — Да, у него четыре зуба никуда не годятся, — сказал доктор: — самое лучшее их вырвать. Целую неделю ходил Шурка к врачу. Когда его усадили в кресло и потянули за больной зуб щипцами, — он так, несчастный, орал, так ему было больно, что даже ногами дрыгал. — Разве можно так зубы запускать? — сказал доктор: — почистить лень, а теперь приходится такие мученья переносить. Из-за зубов Шурка не ходил в школу больше недели. Ко всему у него еще кашель открылся. — Вот видишь, Шура, — говорила мать, — смотри какой Петя здоровый, веселый, сильный, как ему легко всякие науки даются, а ты по лени и по глупости распустил себя, и на кого ты стал похож? В ученьи отстал, только и знаешь, что на разные немочи жалуешься, как старик. А потом я у тебя и куртке папиросы нашла. Неужели ты куришь? Шурка смутился. — Это не мои папиросы… это… это… это я их на улице нашел. — Врешь. А почему простыня у тебя прожжена? — Не знаю… VI. Потеряв всякую надежду исправить Шурку, Володя сообщил о нем в отряд. — Ты не думай, что я на тебя кляузничаю, — сказал он, — как мне ни жаль тебя, но я был принужден сообщить о тебе вожатому. — Ябеда! я тебе морду набью! — Не ябеда, а должен я про тебя сказать. Может быть, это тебя исправит… Обсудив поведение Шурки, пионеры удалили его из отряда, дав срок на исправление. Отстав от товарищей, Шурка остался в классе на второй год. В то время, как пионеры, следуя всем своим законам и обычаям, быстро развивались и умственно, и физически, Шурка сидел целые дни дома, ничего не читал, ничего не делал, и только и знал, что курил. Мать прямо не знала, что с ним делать. Пришли летние каникулы. Пионеры готовились всем отрядом в экскурсию на море, где предполагали прожить все лето в лагере. — Эх, Шурка, Шурка, — покачивал головой Петька, — сам ты себя наказываешь. Шурка ходил из угла в угол, насупившись: — Плевал я на вашу экскурсию. Однако, он это только говорил. Где-то в глубине точил его червячек. И неприятно ему было, и стыдно, а главное досадно на самого себя. — А, ведь, как бы хорошо сейчас с ребятами на море… Эх! Чрез несколько дней пионеры уехали. Шурка остался один и ходил мрачнее тучи. Раз он зашел в комнату матери. Мать сидела у окна и плакала. — Ты о чем, мама? Мать ничего не ответила. Понял Шурка, что он, и только он, является причиной ее огорчения. Не по себе Шурке. Скучно как-то, нудно. Не знает Шурка, за что взяться. Вышел во двор, стал дразнить Шарика, но и тот убежал. Пошел опять Шурка в комнаты, сел за стол и стал рисовать. Нарисовал море, лодку с парусом, а в лодке пионеров. И еще тоскливее стало. Еще-бы! Петька с Володькой, небось, сейчас по морю на лодке катаются, весело им, интересно, а он, Шурка, дома остался и уже не пионер… Скучно… — Мыльные пузыри пускать, что ли? Лениво поднявшись, Шурка пошел к умывальнику. На умывальнике лежала чья-то новенькая зубная щетка. — Какая красивая щеточка, — подумал Шурка и взял ее в руки. Повертев щетку в руках, он вдруг решил почистить себе зубы. Вошла в сени мать. — Ты что делаешь, Шурка? Шурка не мог сразу ответить, потому, что у него рот был полон зубного порошку. — Мм… — промычал он, показывая матери щетку. — Да ты что? Моей щеткой свои грязные зубы чистишь? — Мм… — Покорно благодарю. Можешь теперь эту щетку себе оставить. Выполоскав рот, Шурка спросил: — Мне? — Да уж бери себе. Только не верю я, что ты каждый день будешь зубы чистить. — А вот буду. — Посмотрим. Вычистив зубы, пошел Шурка в комнаты. — А, ведь, как хорошо теперь во рту, — подумал он, — не то, что после папирос. Чем бы, однако, еще заняться? Попробовал Шурка вырезать из картона конницу, да как-то ничего не клеилось. Задумался мальчик… Скучно… Брат с Володькой там, на море, другие ребята также с ними. Вот, небось, где весело! — Закурить, что ли, со скуки? Подойдя к окну, он достал из кармана пачку папирос, долго смотрел на нее, вертя в руках, вздохнул, и вдруг со всего размаху запустил ею в Шарика. — Чорт с ними, с папиросами, не буду курить! Даже как-то вдруг легче на душе стало. Пошел Шурка снова к матери. — Мама, я учиться хочу. Дай мне на лето учителя, я целые дни заниматься буду и брата догоню. Мать обняла Шурку, поцеловала и спросила: — А не лжешь ты, Шурка? — Да я уже и папиросы Шарику выбросил. — Какому Шарику? — Да собаке нашей. Пригласила мать Шурке учителя и уселся Шурка за учебу. Первые дни дело шло плохо. Отучился Шурка сидеть за книгой. Задумается и по привычке в карман за папиросами лезет. Дней пять Шурка не курил, выдерживал характер. На шестой не выдержал, утащил у отца папиросу, заперся в комнате и закурил. Покурив немного, почувствовал, что голова закружилась и во рту вдруг стало так скверно да противно… — Фу, какая гадость! Бросив папиросу, Шурка побежал снова чистить зубы. — Нет, теперь больше курить не стану, — решил он и запел: Чтоб здоровье сохранить, Тоже надо сметку. Постарайся-ж не забыть Про зубную щетку. В довершение ко всему Шурка принялся за гимнастику и обтирание. Чрез два с половиною месяца его нельзя было узнать. Он порозовел, поздоровел и совершенно перестал жаловаться на головные боли. Вышел он как-то на улицу. Окружили его ребята и стали дразнить. — А, немощь несчастная, здравствуй! — Был, да весь сплыл, — сказал Шурка. — Как это «сплыл»? — А вот подойди, я тебе покажу. Дразнивший его мальчик, от которого Шурка неоднократно получал тумаки, подошел ближе. — В чем дело? — А в том, что не лезь ко мне, а то плохо будет… — Это от тебя-то, от холеры? — А вот тогда увидишь. Мальчик хотел было ударить Шурку, но тот в два приема положил его на лопатки. Окружающие ребята разинули рты. — Вот это так, Шурка! Эй, откуда же это у тебя сила взялась? — От зубной щетки. — Как? — От зубной щетки, — повторил улыбаясь Шурка. Ребята ничего не понимали. — А ну, покажи мускулы? Шурка засучил рукав и показал. — Неужто от зубной щетки? — А то от чего же? Конечно, от щетки. — А не врешь? Шурка прищурил лукаво один глаз, посмотрел на ребят и сказал: — Дураки! Щетка щеткой, а гимнастику тоже делать надо. К концу лета возвратились из лагеря пионеры. Петька и Володька не узнали Шурку. — Шурка, да ты прямо богатырь. Прямо чудо! — А я вас и в науках догнал. Шурка рассказал товарищам, как он все лето занимался. — Да, что это с тобой стало? Шурка ничего не ответил. Молча достал из кармана зубную щетку и показал ребятам. — Видели? Это она, — щетка, все сделала! Узнав обо всех переменах, произошедших в Шурке, Володька доложил в отряд. Проверив все обстоятельства и удостоверившись, что Шурка выдержал испытание, — пионеры снова зачислили его в свою семью. Только с тех пор за Шуркой осталось прозвище «Зубная щетка». — Ну, что-ж, — говорил Шурка, — зубная, так зубная. Я даже горжусь. И Шурка запел: В пионерскую семью Вновь вошел родную. И за то благодарю Щеточку зубную!